К кофе... - чтобы подумать

Остановите отношения вовремя

Пусть дрянь. Зато смотри, как много!
- Некто.

(Из цикла очерков о путешествиях по разным местам, в которых я был).

Я попал в жуткое захолустье - военный городок где-то в складках задницы Крыма. Я привезу отсюда паранойю. Я постоянно оглядываюсь. Мою руки несколько десятков раз на дню. От каждого звонка в дверь я вздрагиваю, а сам по себе звонок - это наигрывание какой-то известной и противной мелодии на детском пианино - звучит как шкатулка в дешевом хорроре. Мой мощный желудок не справляется с местной пищей, и я постоянно жру таблетки от диареи, и не потому, что она меня одолела, нет, просто я боюсь, что как-нибудь внезапно, нежданно скрутит живот, когда надо будет мобилизоваться - драться, убегать - я даже ни знаю...

Ненависть к звонку появилась в один из первых дней. Дверь заперта. Я где-то в квартире... Звонит некто неизвестный, и Она бросается открывать. Поначалу вроде бы вообще все так: двери здесь не запирают, людям доверяют и т.п. К счастью, дверь закрыта на ключ, и Ей приходится сначала найти меня. Пока я достаю ключ, звонящий уходит. Это был не наш общий друг, который жил с нами в съемной квартире. А кто? "Кого ты собиралась впустить?" - спрашиваю я, Она теряется. И впрямь? Кто бы это мог быть? Позже кто-то звонит снова. Подрываюсь я. Смотрю в глазок. Его прикрывают с той стороны. Кому это надо? Вспоминаю какое-то из произведений Набокова, где герой боялся через глазок получить удар шилом. Звонящий убегает. Надеялся, что откроют сразу, чтобы что-то сделать? Что?

Очередной звонок в плотной ночи. Видимо, пришел наш приятель с гулянки. Перед тем как открыть дверь, стоя на цыпочках и в трусах, спрашиваю "Кто?", в ответ "Свои". Незнакомый голос и самый опасный из ответов. Как говорил Матроскин? "Кто свои?" - переспрашиваю я. Мне отвечают, что какой-то Максим и что я должен скорее открыть ему дверь. Время, выяснится потом, около 5-ти утра. Чего надо, мол, спрашиваю. Какую-то девушку по имени Света. Вот те раз! Где же ее взять-то в такую рань? Предлог? Ошибка? Нет, говорю, тут никаких Свет, уходи, говорю. Он настойчивее просит именно открыть ему дверь, периодически нажимает в звонок. Наконец я слышу очень типичное "А ты ваще хто такой?". Вы часто приходите к кому-то в гости с такими вопросами через дверь? Снова прошу его уйти. Сыплется какая-то брань и звонок-пианино разрывается как вскипевший чайник. Иду на кухню. Если он выломает дверь, главное, чтобы не тронул Ее, которая, кстати, высовывает нос, после чего я быстро прошу Ее вернуться в комнату. На кухне беру нож, возможно, для самозащиты, а возможно и для того, чтобы подойти и просто перерезать один из проводов, идущих к звонку-пианино, что я и делаю. Его это выводит из себя. "...я встречу тебя на улице и весь ... тебе ..." и т.д. не замолкает за дверью. Я хожу с каким-то уж очень городским вопросом: "А что я сделал-то?". Слышится удар в дверь. Ломает? (дверь, кстати, на соплях держится). Нет, ударил кулаком и уходит... Долго пытаюсь уснуть.

Омерзительно гудят и везде летают десятки мух, садятся на все и следят своими микробными лампами. Особенно противно, когда садятся на лицо. Опять приходит папа нашего общего знакомого. Он тоже живет в этом городке, но в другом доме. Начинает что-то орать в стиле: "Вы что спите?! Вы же на отдыхе!" - это эдак часов в семь. Я понимаю, что эта квартира его, и так как летом она пустует, нас пригласили сюда в гости. Вы часто приглашаете гостей, чтобы издеваться?

Она нескончаемо ноет о том, что хочет на этот кислорэйверский фестиваль "Казантип". Наконец, проходят все мои болячки и мы, предварительно посравшись (и помирившись), едем туда на автобусе. Благо, это не очень далеко - соседний город, километров пятнадцать. В автобусе я рассматриваю белые трусики какой-то угловатой хохлушки в символической юбке. Я так неудачно оделся, что уже дубею от холода, хотя и укутался в толстовку.

Видимо, не все поняли в предыдущем абзаце про "болячки"? Поясню: ничего удивительного, примерно в один период времени здесь я отравился этиловым спиртом (Она угостила меня вином), получил тепловой удар (это в экспедиции - сам виноват), а потом еще и очень сильно простудился (покупался). В общем, температура на грани бреда, меня колотит под одеялом. Все как в кино.

"Вот в этом проходике постоянно всех кидают" - замечает наш общий друг своим отвратительно экскурсоводным тоном. Я осматриваюсь, понимаю обстановку. Такой фестиваль собирает слишком много людей, все они едут издалека - значит с деньгами, охрана если и будет, то только внутри, но не в самом городе (весь город никто не возьмется охранять за просто так). Место для кидалова и прочих неприятностей идеальное. Меняю хват у стеклянной бутылки алкогольного коктеля, который Она попросила помочь нести. Берусь так, чтобы было удобно, если что, разбить бутылку о голову, и сразу же сделать розочку. "А ну, уйди, сука, разрисую - родная мать не узнает" - это, наверное, выкрикнул бы я?

Шатаются какие-то очень неприятные группки парней (без девушек, что - плохой знак). Покупаем шаурму. За нами одна из таких компаний - все жлобы как на подбор, говор выдает стиль жизни. Часть из них отходит. Я достаю кошелек, чтобы расплатиться, сверкаю (хотя стараюсь этого не делать) средненькими по достоинству купюрами. "Сообразим на двоих" - мысленно прослеживаю кивок в мою сторону. Я не могу сказать, шла ли речь обо мне - мы теряемся из их вида, но задеты те самые струны паранойи.

Платим за вход какие-то чумовые деньги (это притом, что вся тусовка закрылась еще вчера), на входе сидят полные отморозки, от их вида меня просто воротит и хочется скорее уйти. Проходим во внутрь, я понимаю, что мне тут торчать до первого утреннего автобуса - это в среднем восемь часов, а я сильно замерз и совсем не знаю что делать.

Наш общий друг ведет нас к единственному работающему танцполу. Играет качественная музыка, хороший басс понравился бы одному моему знакомому - большому ценителю электронных вещей. Но я не здесь, я в каком-то гулком ужасе: от лиц вокруг воротит. От компании, в которой я нахожусь, мне тоже несладко. Я не понимаю, как продержаться до утра. Становится по-настоящему холодно. Какие-то два придурка (парочка) обожрались таблеток и зажигают на танцполе. Постоянно вижу людей целенаправленно курсирующих в темноте. Зачем? Из всех вариантов подходит только - воры. Они ловят мой слишком трезвый взгляд, как-то настораживаются. Берем друг друга на заметку. Я уже жду, когда меня скоро позовут в сторонку. Эти? А может вон та тусовка здоровенных бычар? Или нет, вон те - в белых шапочках. В рюкзаке, так получилось, две дорогие фотокамеры, все оставшиеся деньги и документы.

Сейчас, когда я пишу эти строки, Она ревет в соседней комнате. Ревет, что называется "в голос". Она спросила о том, долго ли я еще буду сидеть за ноутбуком, и не успев полностью высказать вопрос, получила короткий и емкий ответ, что, видимо, ее и обидело. Я даже не пойду ее успокоить, хотя и волнуюсь как-то... Я больше не могу, мне все опротивело. Даже я сам.

Итак, о "Казантипе"... После Она демонстративно поперлась в холоднейшее море, а потом Ей приспичило и в туалет. С совета нашего знакомого, я сам уже не понимаю как, эта юная особа оказалась за каким-то заборчиком, а как только это произошло, сразу же из машины неподалеку вышла парочка братанов. Повезло - оказалось, что это всего лишь охрана. На крупный штраф, даже если бы мы захотели, не хватило бы денег. Нормальный туалет в пяти метрах, работает совершенно бесплатно. Спасибо за совет нашему общему знакомому. Идем в сопровождении охранников-имбицилов. Доходим до той проходной, опять отморозки, которым Она ранее переплатила за билеты и они обещали отдать разницу. Об этом они еще не забыли, но имбицил сообщает им о том, что когда мы закончим с делами, мол, девушку выгнать в шею. А что, интересуется большая компания. Ну, штраф, отвечает им имбицил. Отморозки начинают издеваться: "что, пописали не там? Покакали?". Деньги все не отдают. Продолжают ржать. Мы уходим как побитые собаки. Я всех ненавижу и мне отчего-то очень стыдно. Уже слишком поздно, автобусы не ходят, на такси у нас нет денег, а тратить сокровенные рубли, которых и так осталось совсем чуть, я не могу, даже из принципа. Наш общий знакомый жует сопли и не решается позвонить глубокой ночью своему папе, чтобы тот забрал нас на машине. Итак, "вэлкам!", как говорится - ночное рандеву на бульваре роз. Благо, это не очень далеко - соседний город, километров пятнадцать...

Нас за просто так подбрасывает какой-то хачик (заметьте, что не русский и не хохол). Но до поворота, а значит только 11-ть километров впереди, что ж, это лучше, чем ничего. Еще уходя с "Казантипа", я беру с земли пустую бутылку. Они тогда еще посмеялись, мол, ничего себе ты бомж, уже бутылки на отдыхе (ха! на отдыхе) собираешь! Я сдавленно смеюсь вместе с ними. Обстановка очень напряженная. Я иду и представляю, что я буду делать, если на нас нападут этой ночью: эффективнее будет разбить бутылку о мостовую, а дальше, видимо, попасть в открытую часть тела, идеально в шею. Мы очень долго быстро шагаем в ночи по разбитой дороге, за все время проезжают две машины, но они, конечно, не останавливаются. Вы бы остановились в два часа ночи в такой заднице, чтобы подобрать сомнительную троицу? Я бы нет.

Красивое звездное небо, приятный горизонт, и главное - удивительная луна - она дает плотный контур тени и при этом очень сильно освещает окрестности. Какие-то собаки бросаются на нас в ночи, я даже набираю камней. Вспоминаю о карманном компьютере с собой, включаю сладкое рэгги - идти становится легче. Блядь! Я был на "Казантипе", а! Какое счастье... Слишком мерзко, темно, очень холодно. Мы преодолели где-то четверть пути. "Давайте вернемся, вырубим того таксиста на старом Мерседесе, положим его в багажник и доедем куда надо, а потом достанем, он все равно обдолбанный" - вроде бы серьезно говорит наш общий знакомый. Ну и как это назвать?

В наушниках играет Эдди Грант, идти и впрямь легче. Она уже сломала каблук. Оболтус отстает. Проходим ветряки, молча стоящие в синей тьме. Я понимаю, что любой источник света в это время в этом месте несет опасность - все нормальные люди спят, покровом ночи пользуются только для свершения темных делишек... Через какое-то время, почти из под земли выскакивает грузовой ЗИЛ, который я сначала принимаю за мусоровоз. Мы особенно не надеемся, да и не пытаемся его остановить, но он тормозит и соглашается нас подбросить, т.к. проезжает мимо нашего поселка. Ее сажаем в кабину, а сами почему-то еле-еле залезаем в кузов, где и едем. Даже фоткаемся. Очень грязно. Очень трясет. Мы живы, здоровы, выпрыгиваем около поселка. Денег не берет. Я, наконец, выкидываю ту пустую бутылку, которая ехала в боковом кармане рюкзака. Если бы не грузовик, мы бы, наверное, не дошли. Они покупают себе пива и коктейлей. Я их ненавижу. Мы идем домой.

Эта дурочка собирает вещи. Как же я не люблю такой вот дурости. Придется отвлечься. Мне уже не хочется совсем никаких отношений, но если она сейчас упрется в ночь неизвестно куда и даже доберется до вокзала, она все равно пропадет неизвестно куда на тот отрезок времени, что отсчитали нам наши билеты.

"Помнишь полгода, год, полтора назад... мы тоже хотели расстаться?" - Она отрешенно кивает, уже догадываясь что я скажу - это тяжелая артиллерия: "а помнишь как ты меня просила потерпеть еще, дать еще времени и мы продолжали встречаться?.. Это были намного более серьезные отрезки времени" (здесь очень хорошая пауза, все знают, что я скажу дальше) "а ты не можешь подождать даже два дня"... Тут, возможно, кто-то был не прав, возможно, я слишком круто вжился в роль. Естественно, речь подействовала сразу: "Хрен с тобой, золотая рыбка - останусь!" - говорит Она, но я захвачен игрою с головой (стоило, наверное, остановиться, но тогда бы, я уверен, случилось что-нибудь другое). Парой минут раньше Она просила отдать ее документы и кошелек (они валяются в моей сумке). Демонстративно их нахожу, достаю билет на поезд. Пока Она не видит, я заглядываю ей в кошелек - деньги там какие-то водятся и я решаю своих финансов на жизнь ей не отсыпать. Все это складываю на постели.

Она собирает вещи и уходит, даже дверью хлопает. Мною пока владеет слабый разум и ярость. Я думаю о том, что надо убраться в этой ужасной квартире, собрать вещи, а утром уехать в большой город, там снять на пару дней квартирку, ну и домой... Минут пять проходит прежде, чем я понимаю весь ужас случившегося. Торопливо собираюсь, беру фонарик (прихваченная с собой велосипедная фара) и обыкновенный кухонный нож. Выхожу. Куда она могла пойти? Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы сразу определить три места по популярности, в которых я смогу ее найти а) остановка, б) пляж, в) парк или кафе в нем. Двигаюсь на остановку. Город будто наблюдает и усмехается. Стоп. Крик. Девичий крик. Ночью кто-то кричит с хрипотцой и надрывом. Здесь часто допоздна гуляют дети, но сейчас уж слишком поздно. Решаю проверить сначала то место, это как раз по пути на пляж. Возможно, она пошла туда и нашла неприятности.

Прохожу пару аллей. Темно. Свечу фонариком, но когда приближаюсь, выключаю его, чтобы подобраться к предполагаемому врагу незамеченным. Место оказывается дальше, чем я думал, но я вижу эту компанию. Вижу самое страшное - это не игра, не шутка. Что-то происходит во тьме. По заткнувшимся и не обращающим внимания на крики жителям понимаю, что дело серьезное, обычное, опасное. Подхожу ближе. Сердце колотится как отбойный молоток. Всматриваюсь в шумную компанию, их человек 10-15, в основном молодежь. Очень страшно. Кого-то бьют, или нет - убивают. Просто убивают! Я слышу, как одна девушка из этой группы говорит: "ну парни, не надо, хватит с нее уже". Кто-то напротив подбадривает. По тексту понимаю, что в беде девушка... Она шла на пляж и они позарились на большую сумку. Она не захотела отдавать, за что и поплатилась. Промаргиваюсь от ужаса. Иду быстрым шагом и до компании уже метров 5. Облизываю пересохшие губы. Они, похоже, избили Ее - Она не стоит на ногах, держат за волосы. Слышен хрип. Сжимаю в кулаке рукоятку ножа, уже с первого взгляда я выявил лидера и самого заводилу. Решаю подойти и внезапно ударить его ножом под ребра справа. Когда он упадет, наотмашь разгоню остальных, если набросятся кучей, главное, не выронить ножа и поранить как можно больше людей. Мелькает мысль о мотании срока в Украине... Все это длится секунды. Я подхожу...

Меня немного, совсем чуточку отпускает, когда я вижу, что девушка над которой измываются ублюдки, с длинными волосами и не похожа на Нее. Проходя через толпу замедляю скорость, оборачиваюсь, чтобы удостовериться. Они меня даже не видят, и я иду дальше. Мысли взрывают голову: кто будет бить своих? Чужаков, кроме нас, я так понял, тут нет. Наверное, Она с вещами там мертвая в кустах. Там что-то было... Она не захотела их (вещи) отдать и Ее порезали, а эта дурочка заступилась, за что и получила от своих. Я на пляже. Свечу фонариком. Так непривычно слышать свой ломанный голос над водой. Зову ее, но без ответа. Возвращаюсь через парк. На лавках никого, кроме какой-то ополоумевшей парочки. Два продуктовых магазина. Улица. Остановка. В голове от ужаса просто НЕТ мыслей. На остановке я до последнего не узнаю в сидящей девушке Ее. Все что я могу произнести: "пойдем домой". Я падаю на колени, впиваюсь ей в ноги и начинаю, захлебываясь, рыдать. Мне хочется закричать, что она дура, что я ее ненавижу за то, что она ушла ночью. Но я счастлив, что она жива. Все начистоту, никакой игры, настоящие мужские слезы. Видимо, так плачут отцы.

Долгое утро... Через открытую на веранду дверь лезет удушающий жар. С утра уже заходил папа нашего знакомого. Сегодня он пришел сразу после рассвета, чтобы забрать стиральную машину. Мне кажется, что его привлекает Она. Потом приходил еще какой-то его друг... Будто еще кто-то... От мелодии звонка у меня начинается нервный тик. С утра, как по команде, налетел рой противных, вонючих, жужжащих мух - это происходит каждое утро. Они прилетают и пытаются истоптать тебя всего, лезут в ноздри, пытаются сесть на гениталии. А потом кто-то приходит, и звучит этот звонок. Или наоборот.

Еще за это время я успел написать (все-таки!) пару статей и несколько обзоров экспедиций в разные заброшенные места, на атомную станцию в том числе (ссылки прямо здесь я приводить не буду, но выдам их любому, по первому требованию). Когда мы ехали на местном рейсовом автобусе, я хотел убить всех, кто был внутри. Мерзкие, потные, хамоватые и наглые жители, пропитанные местным колоритом, от которого меня начинало тошнить... Первым звонком для меня, о том, что здесь все больные, стала следующая картина. Наблюдал все это я как обычно - параноидально, незаметно, как-то тихонько, из под козырька своей бейсболки. Я очень хорошо воспринимаю символы и жесты, гримасы, взгляды. Над Ней нависает мужик. Рожа тупая, мерзкая, весь в шрамах. За ним пустое место, но он не стоит свободно, а, напротив, жмется. Ага, смотрим, куда он смотрит. Рассматривает Ее. На лице самое настоящее вожделение. Опа, да у этого ущербного эрекция! Насколько я могу понять, он пытается прислониться. Стараюсь незаметно ни для кого (зачем?) его оттеснить. Перехватываю его взгляд в сторону, ага - он с другом. Друг в тюремных наколках. Он делает еле видный жест, мол, зачем, не надо... Все вяло продолжается в том же темпе. Оттесняю его больше. В тот день у меня открылись глаза, я понял, что здесь нет ни одного нормального человека.

Омерзительно гудят и везде летают десятки мух, садятся на все и следят своими микробными лапками. Особенно противно, когда садятся на лицо. Опять приходит папа нашего общего знакомого. Начинает что-то орать в стиле: "Вы что спите?! Вы же на отдыхе!" - это эдак часов в шесть. У меня ощущения, как у главного героя в фильме "Вий". Мне осталось продержаться совсем чуть-чуть. Главное, не закончить так же последнюю ночь.